Религия и политика в XXI веке
Религиозное и политическое на протяжении истории с одной стороны шли в взаимовыгодной синергии, с другой – находились в постоянном противоборстве за символическое господство в обществе.
До сих пор идут споры о том, что было важнее: политическое или религиозное. Противостояние императоров Запада и Востока вылилось в религиозный раскол православия и католичества, или религиозные споры отражались в политике, становясь основой для двух совсем не похожих цивилизаций?
Спустя некоторое время западные философы и мыслители стали грезить о развитии общества до стадии, когда религия, как фактор иррациональный, перестанет влиять на общество и политику, уступив место чистой рациональности. Стало казаться, что религии не найти места, религиозное превратилось в «шагреневую кожу» социально-политического взаимодействия.
Так мы оказываемся в XX веке: упадок религиозности в Западной Европе, формирование советского государства с яркой антирелигиозной политикой, нацистские неоязыческие эксперименты. После войны ученые ставят обществу будущего диагноз: религия утрачивает свою общественно-политическую значимость, предполагается полная и повсеместная утрата религией своих традиционных позиций.
Религия, по мнению ученых, переходит из общей мировоззренческой идеи в персональное дело, личный духовный поиск каждого отдельного человека. Кроме того, в каждом государстве уже не будет одной превалирующей религии, должен сформироваться своеобразный «рынок религиозности», где каждый сможет выбрать то, что ему ближе, или не выбирать вовсе.
Однако уже в 1979 году эти идеи дают сбой. Примером неверности политического анализа становится Иранская революция, во время которой основным стал именно исламский фактор. В дальнейшем фактор религиозного неофундаментализма продолжает оказывать серьезное воздействие на политические международные процессы. [1]
Теперь, с высоты прошедших лет, становится понятно, что при анализе была допущена ошибка, выразившаяся в одномерном понимании исторического процесса. Политологи того времени полагали, что все государства будут развиваться по одному пути, свойственному странам Западной Европы. Победа же радикальных исламистов показала, что существует иной путь развития государств, не свойственный странам «Запада».
В целом, к началу века XXI сложилось понимание, что религия не собирает покидать общественно-политический дискурс и начинает искать для себя новые возможности.
Одной из таких возможностей стало развитие средств массовой информации и средств массовой коммуникации. Эпоха информационного общества дает возможность высказаться огромному количеству акторов, среди которых и религиозные организации. При этом массовая аудитория открывает для религии новые пути проведения собственных идей, которые уже не ограничиваются границам государств, языков, наций.
Однако тут мы сталкиваемся с пересечением двух противоположных тенденций. С одной стороны, религиозные организации стремятся распространить свое влияние на больший круг последователей. С другой – каждая религиозная организация стремится к самоопределению. Такая ситуация наблюдается, например в Православии, где все чаще можно обнаружить требования создать автокефальные (независимые) церкви в отдельно взятых государствах.[2]
Последняя тенденция зачастую пересекается с правым дискурсом и идеями борьбы за собственную идентичность. В таких случаях религия перестает быть религией в прямом смысле слова, а становится культурологической основой формирования государственности. Ярким примером подобного стал украинский кейс.
Украинская правящая элита не один десяток лет стремилась к признанию независимости украинской православной церкви (получению автокефалии). В предвыборной кампании 2019 года кандидат в президенты П.Порошенко вновь вернул эту тему в общественно-политическое пространство. Основная идея кампании звучала просто и в духе так ненавистной императорской России: «Армия. Язык. Вера».
При этом, религиозный дискурс в период избирательной кампании использовался в двух измерениях: как повод определения собственной идентичности и как повод для создания негативного образа России в СМИ. Логика всей аргументации сводилась к простой формуле: «Если на Украине будет единая украинская православная Церковь – это консолидирует украинское общество, укрепит украинское государство». [3] При этом и для первого и для второго измерения главным инструментом стало выстраивание аргументации через бинарную оппозицию «мы»-«они» / «свои»-«чужие». [4]
Похожая ситуация происходит (процесс не завершен и возможно в ближайшее время мы увидим продолжение конфликта) в Черногории. На последних парламентских выборах оппозиционному блоку впервые за много лет удалось сформировать большинство в парламент.
Среди многих причин победы эксперты называют религиозный вопрос. В 2019 году в Черногории был принят закон «О свободе вероисповедания и убеждений и правовом положении религиозных общин». Согласно закону сербская православная церковь лишалась права собственности на значительную часть исторических храмов, располагающихся в Черногории. Правительство, по сути, подготавливало почву для создания автокефальной Черногорской Церкви по украинскому сценарию.[5]
Таким образом, в XXI веке религия не просто не уходит на второй план общественно-политической жизни, но и получает новые возможности за счет развития средств информации и тех общественно-политических трансформаций, которые сопутствуют развитию современного общества.
Сейчас сложно сказать, что будет дальше с религиозным фактором в политике и его влиянием на общественно-политические отношения. Однако с определенной точностью можно утверждать, что полностью игнорировать этот фактор при политическом анализе не стоит.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Узланер Д. Конец религии? История теории секуляризации Litres, 2019
2. Кырлежев А. Мировое православие: типология автокефальных церквей // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2016. №Т34. №1. С. 74-101
3. ТСН. Тиждень от 22.04.2018 [Электронный ресурс] // Официальный сайт канала «1+1» URL: https://1plus1.video/ru/tyzhden/tsn-za-20180422#player (20.05.2020)
4. Алиаскарова Ж., Дорошко А. PR технологии и антиреклама в политическом процессе: опыт исследования религиозного дискурса на украинском телевидении // Маркетинг МВА. Маркетинговое управление предприятием. 2020. Т.11. №22. С.5-26.
5. Сапсай Н. Канонический анализ церковно-государственного юридического спора в Черногории // Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви (Номер Издательского совета РПЦ–ИСР20-012-0322). С. 108.
Анастасия Дорошко, магистр политологии
Понравился материал?
Поделитесь им с друзьями в соцсетях: