Хиджаб преткновения

Вновь Иран встал на пороге революционных потрясений. Массовые народные волнения и протесты захлестнули иранские города после события, произошедшего 16 сентября 2022 г. – загадочной смерти Махсы Амини – иранской девушки курдского происхождения, задержанной полицией морали в Тегеране. На данный момент существует 2 версии произошедшего: власть утверждает, что студентка была больна диабетом и, потеряв сознание в полицейском участке, скончалась уже в больнице, не выходя из комы; родные, близкие, свидетели происходящего в полицейском фургоне, персонал больницы придерживаются совершенного иного видения: Амини подверглась физическим истязаниям сотрудниками полиции, в силу чего и погибла. Смерть молодой девушки стала той последней соломинкой, переломившей спину иранского верблюда. Однако это лишь отчасти объясняет суть проблемы, с которой столкнулось иранское общество.

Иранское политическое пространство кумулятивно накапливало протестный потенциал: экономический кризис (администрация президента Ибрахима Раиси не смогла побороть экономические проблемы, а только усугубила положение с принятием закона о прекращении субсидирования нескольих импортных жизненно важных продукта; усиление экономического неравенства; рост безработицы; отток инвестиций; обострение проблемы с жилищным строительством; жесточайшие экономические санкции Запада, которые могут быть сняты только в случае решения вопроса с ядерным вооружением и возрождением СВПД), жесткая цензура (Иран официально признан страной с самой жесткой цензурой интернет-источников), не позволяющая свободно высказываться по политическим вопросам, политика попрания прав и свобод человека (ущемление прав женщин, политические репрессии, полицейский произвол, усиление контроля за личной жизнью).

Масштабы.

События, развернувшиеся во всей своей красе в Иране, достаточно редки, чтобы назвать это нормальным явлением для иранской действительности. Последними серьезными выступлениями протестного характера были демонстрации 2009 г. против результатов президентских выборов, а еще до этого только революция 1979 года, в связи с чем нынешнюю обстановку некоторые эксперты стали называть новой Исламской революцией, хотя это делается только для того, чтобы привлечь аудиторию посредством громких высказываний, не имеющих ничего общего с реальностью. Причины, породившие Исламскую революцию, и причины, вызвавшие к жизни сегодняшние протесты, имеют качественно разнородные свойства: в первом случае иранский народ столкнулся с вестернизацией, доведенной до крайних форм, а во втором – режимные перегибы и экономическая несостоятельность. Если устранить проблемы в первом случае было попросту невозможно, то во втором случае – это вполне себе позволительная роскошь.

Масштабы протестов поистине грандиозны: они охватили почти всю страну за считанные дни — массовые акции проходят более чем в 100 городах и 30 провинциях. По началу были охвачены преимущественно северо-западные провинции как этнически близкие к погибшей курдской девушке, однако же пламя возмущения и народного недовольства быстро распространилось по всей территории страны.

По всей видимости, такие огромные масштабы серьезно испугали политических лидеров Ирана, поскольку мы наблюдаем в СМИ признаки нервозности и политической дезориентации: скомканные, неструктурированные, неаргументированные высказывания говорят о том, что элита пребывает в состоянии шока, а горизонт эскалации протестов с каждым днем всё сильнее отдаляется от нас, что объясняет такую неуверенную поступь в принятии политических решений администрацией президента.

Акторы. Состав протестующих. Группы интересов. Специфика иранского сценария. 

При нынешних обстоятельствах, чтобы прогнозировать исход протестов, важно обратиться к составу протестующих. Как мы видим из множества заявлений и новостных информационных каналов, состав участников совершенно разношерстный. Это говорит нам о нескольких вещах: во-первых, протест является настолько системным, что протестующие консолидировались вокруг представительницы национального меньшинства, что говорит о незначительности того факта, что она «другая» в этническом смысле, что свидетельствует об общенациональном характере протестов; во-вторых, на протесты выходят люди совершенно различной профессиональной принадлежности (от простых рабочих до представителей сферы культуры и образования), что опять же подчеркивает уровень недовольства политикой настоящей администрации, степень проникновения антиправительственных позиций в общественное сознание; в-третьих, важно понимать, что протест, изначально имеющий четко гендерный контекст, и потому предполагающий половую однородность протестантов, преодолел границы половой, сексуальной и любой другой идентичности и приобрел надындивидуальный характер.

Возникает резонный вопрос о наличии координаторов столь масштабного мероприятия. На этот вопрос сложно дать однозначный ответ. Мы можем лишь оценивать с какой-то вероятностью причастность лиц к событиям. На этот счет имеется несколько гипотез (одни из них более фактурные, другие - менее). Так, известно об одном провокационном высказывании иранской диссидентки Масих Алинежад. Оно было опубликовано в американский еженедельник The New Yorker. Она утверждает, что возглавляет протестные выступления в Иране. Конечно, это сильное заявление удачно бьется с ее политическим иранским прошлым и американским настоящим: в 2014 г. она организовала онлайн-движение «Моя скрытая свобода» и начала вести страницу в Facebook, где публиковала присланные заведомо провокационные фотографии иранских женщин без хиджабов в общественных местах. Ее страница достаточно популярна в социальной сети (на данный момент количество подписчиков перевалило за миллион, но состав этой аудитории доподлинно неизвестен, поэтому утверждать о большой приверженности иранских женщин не приходится. К тому же, активность аудитории на канале не является достаточной, чтобы с уверенностью заявить о причастности Алинежад к координации протестов. Еще одной проблемой является сомнительность самой идеи о возможности такой координации, находясь в эмиграции. Люди, как правило, меньше симпатизируют подобного рода оппозиционерам и меньше прислушиваются к их мнению. Складывается ощущение, что данная персона просто решила, имея более-менее рабочий инструмент воздействия на общественное мнение, присвоить заслуги своих сознательных сограждан себе и оттянуть внимание правительства Ирана на себя для создания информационного шума вокруг повода. То есть в данном случае вопрос о ее непосредственной принадлежности к протестам отпадает. С большей уверенностью можно заявлять об акторности США в данном конфликте, поскольку трудно поверить в то, что правительство на пустом месте поддержало инициативу Илона Маска об активизации спутникового интернета Starlink в Иране якобы в качестве поддержки населения в непростое время (иранское правительство ранее отключило интернет в стране), хотя интересы США в данном конфликте вполне прозрачны: смена режима в стране и достижение консенсуса с более лояльным правительством по вопросу «ядерной сделки», усиление давления на Иран, в последнее время сильно сблизившимся с Россией и поставляющим ей беспилотники для продолжения СВО. Другая заинтересованная сторона конфликта, по мнению самого Хомение, это неблагонадежная внутриполитическая оппозиция, желающая свергнуть легитимное и непоколебимое правительство Ибрагима Раиси. Это заявление делалось с намерением переложить ответственность за ошибки со своего правительства на деятельность нерадивых оппозиционеров. Хотя, по сути, оппозиция, находящаяся внутри страны, не имеет никакого политического и мобилизационного ресурса для организации такого масштаба протестов. В противном случае данная оппозиция была бы уже истреблена, что произошло с великим множеством других политиков. Эмигрировавшая оппозиция несостоятельна по той же причине: отсутствие политического доверия и, как следствие, отсутствие политико-манипулятивного ресурса. Таким образом, протесты, вспыхнувшие очень ситуационно и спорадически не имели в своей природе внешнего принуждения, это искренняя воля народа. Однако упомянутые выше группы интересов – США, оппозиция – наверняка играют не последнюю роль в идеологической подпитке и материальной поддержке протестующих, на что указывают все косвенные признаки.

Последствия.

Что бы не последовало в политическом смысле за протестами, можно с уверенностью сказать, что Иран преодолел точку невозврата. И при любом раскладе вещей политическая жизнь иранского народа не станет больше прежней. Изменился сам политический код, вшитый в сознание каждого гражданина страны.

Для начала отметим, что ожидает Иран в ближайшее время, каковы будут последствия произошедшего и будут ли они вообще. Не может быть сомнений, что последствий ожидать стоит хотя бы потому, что на протест вышла вся страна с достаточно радикальными в отношении руководства лозунгами. Со сто процентной вероятностью можно сказать, что режим будет вынужден пойти на некоторые уступки в пользу протестующих дабы остудить их пыл, поскольку ресурсы иранской полиции не бесконечны, а уровень режимной поддержки экстремально низок. Главный вопрос состоит в том, какого рода уступки стоит ожидать, ведь Ибрагим Раиси имеет репутацию чрезвычайно стойкого политика, не привыкшего идти на компромисс. Скорее всего, нас ждет череда малозначительных шагов навстречу народу, пока протестная волна не сбавит свои обороты. Тем более начало уже положено: был смещен с поста начальник отдела полиции нравов. Вряд ли эта мера сможет умерить пыл народного гнева, но в качестве первого решения в череде – это выглядит достойно. В свете активно распространяющейся информации (и неважно сфабрикованный ли это информационный вброс или действительно элемент иранской реальности) по поводу болезни духовного лидера, можно предположить, что Хоменеи таким образом подогревает аудиторию и готовится оставить своё место преемнику в случае крайней необходимости, чтобы утолить жажду протестантов.  Такое развитие событий представляется наиболее вероятным, поскольку у Раиси связаны руки всепланетарным вниманием, прикованным к иранским событиям, что не позволяет ему открыто ввести армию в города и жестко подавить восстания. Подобное поведение вызовет широчайшую волну возмущения у международного сообщества, чем непременно воспользуется миротворец-США, чтобы принести очередную «демократию» на Ближний Восток и осчастливить миллионы людей по всему миру (либо в форме открыто вторжения, что вряд ли, либо в форме гибридного участия, выраженного во всестороннюю поддержку протестующих). Следовательно, единственным вариантом действий остается стратегия демонстрации силы и уступок: «Мы можем вас уничтожить в считанные секунды, но мы не станем так делать, потому что мы заботимся о благе каждого, и потому цивилизованно предлагаем прийти к консенсусу». Такая риторика, скорее всего, подействует на психологию массы, движимую чувством самосохранения, в результате чего режим останется жив, а со временем регенерируется и залатает все раны.

 

 

russian.rt.com

Понравился материал?
Поделитесь им с друзьями в соцсетях: